Но, по своему обыкновению, все свободное время он тратил на утоление своей ненасытной любознательности. Петергоф: парк

В 1717 г. Пётр I поехал в Париж с целью склонить Францию к союзу с Россией. Но, по своему обыкновению, все свободное время он тратил на утоление своей ненасытной любознательности. Он побывал на парламентских прениях, посетил Механический кабинет, монетный двор, Сорбонский университет, лавки парижских ремесленников.

И, конечно же, Версаль, который произвёл на него настолько неотразимое впечатление, что, покидая Францию, Пётр заявил своим спутникам: "Я хотел бы видеть это у себя... Заведём и мы огород не хуже, чем у французского короля". И место для "огорода" сразу нашлось, и даже более выгодное, чем в Версале: на берегу Финского залива, в 30 верстах от столичного "парадиза" ещё в 1705 г. утроили "заезжий двор" под названием Петергоф (Петров двор) и пристань. Близость к морю позволила Петру в будущем пожелать французскому королю "иметь в Версале такой же чудный вид, как здесь, где с одной стороны открывается море с Кроншлотом, а с другой виден Петербург". Пётр не зря вспомнил о "приморском парадизе": домик был близок к Кронштадским укреплениям. А устроение нового имения решено было посвятить победам в Северной войне. Для сообщения Петербурга с Кронштадтом сухим путём, по побережью, проложена была дорога — "петергофская першпектива". Вдоль неё на землях, принадлежавших царской фамилии и розданных приближённым, повелено было строить "забавные дома, каменные изрядною архитектурною работою и украшать огороды".

Ещё в Париже царь заключил контракт с известным строителем и садовым архитектором Жаном-Баттистом Леблоном, расписавшим плафон Зеркальной галереи Версаля. Было предписано архитекторам во всём с ним советоваться и исправлять чертежи по его указке. Однако основная идея принадлежала Петру. Сохранились 4 рисунка его руки.

На них видна основа дворцового комплекса: дворец, стоящий на горе, каскады, "Нижний огород" (Нижний парк) с каналом к морю, и огромный "Верхний огород", состоящий из фруктовых деревьев. Верхний Сад играл роль парадного подхода к дворцу. Как и в Версале, центральное место в нём занимает фонтан "Нептун". Покровительство бога моря было особенно важно для державы, вышедшей к Европе.

Первой дворцовой постройкой Петергофа стал Монплезир (с фр. "моя отрада"). Этот павильон был особенно мил Петру, который обычно в нём и останавливался. Потому уже с 30-х гг. в Монплезире никто не жил: он превратился в своего рода музей с мебелью, утварью и одеждой покойного императора. Это низенький одноэтажный домик в голландском вкусе с огромными окнами от пола до потолка. Внутри 6 апартаментов и кухня. В центре — столовый зал с шатровым потолком. Это памятное место: здесь Пётр допрашивал своего злополучного сына. Иностранцы называли Монплезир "хорошеньким домиком", но никак не "дворцом". Таковым он стал лишь при Леблоне, который пристроил с севера открытую террасу с видом на залив, а с запада и востока — галереи с люфтгаузами (увеселительными павильонами).

Внутри применяли золочение, лепку и фресковую роспись. Вместе с Леблоном над дворцом работали скульптор Растрелли, резчик Пино, живописец Пильман. Когда в 1719 г. Леблон умер, работу над Монплезиром продолжил немец Браунштейн. Почти одновременно с Монплезиром стали возводить Верхние палаты. Они получили название "Большого дворца" лишь в 1740-1760 гг. А во времена Петра это был небольшой дом. Браунштейн предложил неудачный проект: изнутри дворец казался всего лишь домом дворянина средней руки. Пётр, как известно, не любил излишеств. Но в глазах иностранцев королевские покои должны были впечатлять. "Комнаты недурны, но малы..." — пренебрежительно замечал один из членов голштинского посольства.

Потому Леблон стремился максимально переделать проект, чтобы приблизить Петергофское имение к Версальской роскоши. И ему это удалось: стоило лишь скептикам попасть в Нижний парк, как их впечатление сменялось восторгом. Секрет неповторимого своеобразия петергофской резиденции — в её целостности. Согласно замыслу архитекторов, дворец — лишь одно из составных звеньев грандиозного декоративного ансамбля. В нём удивительно сочетаются естественный рельеф местности, архитектура, скульптура, каскады воды, спокойная гладь канала, яркие краски цветочных картин, причудливо подстриженные кроны деревьев. После смерти Леблона с 1720 г. над парком работал Никколо Микетти. В то время Петра уже не удовлетворяла простота. Работы приобрели декоративный размах. Преобразился Дворец и всё, что его окружало.

Над Большим гротом вырос Малый и протянулась белокаменная балюстрада с вазами. Ступени каскадов украсились рельефами. Появилась скульптура из мрамора и золочёного свинца. XVIII век был пристрастен к аллегории и сюжетам античной мифологии. Их пытались связать с событиями современности и найти там определённую "мораль". Потому статуи Персея и Андромеды у Большого каскада олицетворяли отвоевание у шведов Ижорских земель. А "падение Фаэтона" — как аллегория Полтавской победы. Ещё один из рельефов большого каскада — "Ликийские поселяне". Преследуемая ревнивой Юноной богиня Латона набрела в скитаниях на ликийское селение.

За то, что его жители не дали ей напиться из источника, она превратила их в лягушек. Для современников Северной войны этот сюжет означал "прегордых сынов свейския земли", посрамлённых силой русского оружия. Ту же мысль отражают статуи богов и героев Эллады и Рима.

Нептун и Амфитрита символизируют морские победы при Гангуте и Гренгаме. Божественные близнецы Аполлон и Диана олицетворяли "денное и мощное прилежание и неустрашимую крепость" Петра. Впрочем, Людовик XIV, как известно, также считал себя причастным к этим двум богам. Были в Большом каскаде и статуи, отражающие национальные мотивы: великие реки Нева и Волхов представлены в виде прекрасных, полных сил человеческих фигур. К осени 1723 г. Большой каскад был завершён и состоялось его торжественное открытие. На нём присутствовали жених младшей дочери Петра Анны герцог Голштинский и министр Людовика XV, которому царь особенно хотел показать свой "огород". И он достиг своего. Министр потом описывал своему королю: "Меня поражает основательным изумлением, что он сумел в течение столь продолжительной войны, в таком суровом климате соорудить все показанные нам великолепные вещи, заслуживающие внимания Вашего Величества".

Впрочем, не всё из известных ныне шедевров увидел полномочный француз. Лишь в 1735 г. в центре бассейна перед Большим каскадом появилась фигура Самсона. Её отлил из свинца К. Б. Растрелли при участии А. Селиванова, А. Хрептикова и Ф. Медведева. Когда в начале XIX в. статуя разрушилась под действием воды, её заменили бронзовой. Над ней трудились скульпторы Ф. Шубин, М. Козловский, И. Прокофьев, Ф. Щедрин, Ф. Гордеев, И. Мартос. Во время Великой Отечественной войны фашисты демонтировали и вывезли статую, и только в 1947 г. её вновь отлили по старым чертежам. Естественно, композиция была аллегорической, и опять по мотивам победы русских над шведами.

Кстати, здесь вмешалась и сама история: лев изображён на гербе Швеции. Сама же Полтавская баталия случилась 27 июня по старому стилю, в день праздника Св. Самсона. Во времена Петра было сооружено несколько "фа-больных фонтанов" (с фр. "fable" — басня). Будучи в Версале, Петр пленился фонтанами по мотивам басен Эзопа и пожелал завести у себя такие же. Чертежи были поручены Земцову, но сюжеты определял Пётр: из тетради "версальского лабиринта" он выбрал лишь те, что можно было истолковать как аллегорию русско-шведской войны (например, "Гора родила мышь"). Из этих фонтанов уцелел один — "Фаворитка": маленькая собачонка гоняется за утками, но не в силах поймать их, лишь только немного напугать. Разрушенный во время войны, фонтан был восстановлен в 1957 г. По одну из сторон Большого дворца ещё один дворец — Марли или Малые приморские палаты (1720 — 1724 гг.) назывались также Монбижу ("моя безделушка"), опять же по одноимённой резиденции французского короля в окрестностях Парижа. Несмотря на интимный вид здания, у него "мансаровская" изогнутая крыша, — французский архитектор Мансар, один из авторов версальского комплекса, очень любил проектировать такие крыши, и Пётр велел заимствовать.

Здание было задумано как увеселительный павильон, но никогда не использовалось для этой цели. С самого начала оно так пленило Екатерину Алексеевну, что она проводила здесь с детьми всё лето. В дальнейшем здесь жила её дочь Анна и мужем, герцогом Шлезвиг-Голштинским. Когда хозяева отсутствовали, в здании жили иностранные гости. По другую сторону Большого дворца — дворец Эрмитаж, что буквально означает "пустынь", "уединение". Здесь любители покоя и тишины могли предаваться мечтаниям наедине с собой. Мода на такие одинокие здания вновь-таки пришла из Франции. И уже к середине XVIII века во всей Европе в загородных резиденциях стояли такие "храмы уединения".

Разумеется, не подлинное уединение, а игра. Эрмитаж стоит на искусственном островке, на высоком кирпичном цоколе. Через ров переброшен мостик. В павильоне только два помещения. Внизу кухня и колёсный механизм, с помощью которого можно подняться наверх. Лестница отсутствует, чтобы посторонние не могли помешать одиночеству. Да и слуги не часто показываются на глаза хозяевам: в означенное время стол уходит вниз и поднимается уже накрытым. В этом здании происходили значительные события. В 1769 г. Фонвизин впервые прочитал здесь Екатерине свою комедию "Бригадир", которой императрица осталась весьма довольной.

Среди многочисленных роскошеств, требующих серьёзности, не затерялись и курьёзные произведения, на которые так падок был Пётр. Он впервые завёл в Петергофе фонтаны-"шутихи", которых не было в Версале, и тем самым подчеркнул самобытность своего замысла. В веселье все люди равны. И когда ничего не подозревающие дворяне присаживались на гостеприимно расставленные скамьи, их с ног до головы обливало водой, — они радовались или смущались. Несмотря на стремление подражать, Петергоф внушителен своей самостоятельностью. Вероятно, это оттого, что присутствие талантливых архитекторов находило поддержку не менее талантливых монархов, желавших придать своей стране авторитет перед иноземцами.

Петергоф: парк - подражание