Это был последний личный особняк, возведенный в столице социалистического государства, претендующего на воплощение в жизнь утопии антисобственнической жизни. Интерьер от великого архитектора

Один из основоположников русского конструктивизма, архитектор Константин Степанович Мельников в далеком 1929 году построил себе дом. Не где-нибудь, а посреди Москвы. Это был последний личный особняк, возведенный в столице социалистического государства, претендующего на воплощение в жизнь утопии антисобственнической жизни. Мельников построил свой дом на личные сбережения, продумав не только архитектурное решение, но и все интерьеры нового жилища.

Благодаря стараниям его сына, Виктора Константиновича, дом и его интерьеры сохранились до сих пор в неприкосновенности. Что будет с домом архитектора сейчас, после смерти В. К. Мельникова – неизвестно. Дом Мельникова в Кривоарбатском переулке – детище великого архитектора, новатора, признанного во всем архитектурном мире классиком и одним из первооткрывателей стиля «конструктивизм». Заметим, одного из немногих достижений искусства, пришедшего не с Запада к нам, а наоборот, от нас на Запад. Более того, заброшенный и вытесненный у нас роскошью имперского сталинского ампира, конструктивизм, по сути, стал тем основанием, на котором развивалась и развивается до сих пор мировая архитектура. Этот дом не просто объект на заказ, обязанный вписаться в рамки представлений заказчика о правильном и эстетичном. Это то, что заказчик попросил сам у себя, а исполнитель построил, чтобы пользоваться построенным до самой смерти и передать своим потомкам. То есть чистейший образец воплощения в жизнь самых смелых замыслов и фантазии, не ограниченной ни ГОСТами, ни нормативами. Из экономии (не забываем, что платил за все Мельников из своего кармана, а карманы у архитекторов, даже востребованных народной властью, были отнюдь не бездонными) дом был построен из наиболее дешевых для того времени материалов – кирпича и дерева.

Архитектор рассматривал различные варианты строения (остались разработки овального, яйцеобразного дома), но в результате пришел к идее двух различных по высоте цилиндров, вписанных друг в друга и не имеющих внутри ни одной несущей опоры. Безбалочная конструкция перекрытий опирается на внешние стены, разрезанные множеством шестиугольных сотообразных окошек. Дом Мельникова задумывался и строился как иллюстрация к проекту – как это ни удивительно сейчас звучит – новых спальных районов. Подобные «ульи» могли состоять не из двух, а из любого количества вписанных друг в друга цилиндров, образующих микрорайоны. Художник был убежден, что архитектура – абсолютно доминирующее начало, подчиняющее себе быт человека.

Если архитекторы эпохи модерна проектировали свои здания изнутри, отталкиваясь от вещи, как бы приращивая к ней интерьер и замыкая композицию стенами, то конструктивисты строили снаружи внутрь. Отсюда уникальная планировка и удивительно функциональные, достаточно аскетичные интерьеры. Более всего в этом доме поражает, как сменой пространственных впечатлений, игрой на столкновении и противопоставлении объемов, разноуровневым членением помещений и необычными цветовыми и световыми решениями архитектор добился того, что его дом кажется много больше внутри, чем снаружи. Терраса для чаепитий, она же – солярий.

Непривычное соотношение площадей внутренних помещений. Прихожая, коридор, две детские, кухня, рабочая комната хозяйки, туалетная, ванная и уборная, то есть девять помещений, занимают площадь около 60 кв. м, а гостиная и мастерская хозяина – по 50 кв. м. Несмотря на кажущуюся диспропорцию соотношений, в них есть своя внутренняя логика. Основная особенность интерьера дома Мельникова – количество, форма и расположение окон. Их невероятно много: в одной только спальне – 12, а в мастерской – 38. Все они необычной шестиугольной формы, кроме огромного фасадного окна.

Что обусловлено не только конструкцией здания и потребностью архитектора в свете, но и стремлением к экономии (не будем забывать о финансовом аспекте) строительных материалов. Внутри все было продумано до последней мелочи. Мебель подбиралась тщательно, и не случайная, а только идеально вписывающаяся в общую концепцию. При этом она была отнюдь не однородна. Дом украшают собой антикварные вещи, лично найденные Мельниковым на развалах и в лавках. Со старинной мебелью соседствуют творения самого хозяина. Например, ни на что не похожие, вмурованные в пол цельные параллелепипеды кроватей в спальне.

Отдельного рассмотрения требует спальня семьи Мельниковых. Это третье по величине помещение – 43 кв. м. Она была лабораторией, где проверялась возможность создания наиболее благоприятных условий для сна (здоровый сон – своеобразный «пунктик» Мельникова, но об этом ниже). В ней не было никакой мебели, кроме трех кроватей, на которых спали все члены семьи Мельникова: он сам, его жена, сын и дочь. Кровать супругов была отгорожена зеркальными ширмами. Замечательно, что, по мысли конструктивиста-функционалиста, каждому из членов семьи полагалось по отдельной рабочей комнате, но спать они должны были в общем помещении. У совместного сна была твердая теоретическая основа, разработанная самим Мельниковым. Возможно, такой пристальный интерес ко сну был порожден тем, что у перегруженного работой архитектора физически не хватало времени на собственный сон.

В то время Мельников был увлечен разработкой проекта «Зеленый город» – парка культуры и отдыха. Это был конкурсный проект. В отличие от других, Мельников отождествил задачу отдыха только и исключительно со здоровым сном. Его «Зеленый город» должен был быть полностью предназначен для качественного сна.

В своих заметках Мельников писал: «Здесь могут найти себе место не только какие-либо механические кровати. Здесь могут быть уместны специальные камеры с разреженным или сгущенным воздухом; камеры, насыщенные каким-либо эфиром; или камеры, сон в которых может приобретать нужную крепость и иметь наивысший качественный эффект для отдыхающего вследствие сопровождения сна соответствующей музыкой, разработанной специалистами… В ближайшее время необходимо устройство 12 таких корпусов, вместимостью каждого до 4000 единовременно спящих». На созданном им плакате были надписи: «Сон – лечебный фактор! Думающий иначе – больной», «Спать должно по цехам», «Лечить сном вплоть до изменения характера». Мельниковский проект «Зеленого города», так же как и разработка жилых районов, состоящих из домов-ульев, не был утвержден. Единственным вещественным следом обеих разработок остался дом в Кривоарбатском переулке. Константин Степанович Мельников дожил в своем доме до 83 лет. Умер он в 1974 году, оставив множество записей и самый известный в народе памятник – дом имени себя. Этот рассказ о доме архитектора хочется закончить его словами: «Творчество там, где можно сказать: это мое».